Я почти всё прочитал.
Невероятное количество графомании в этом году. Немыслимое.
Я лично объясняю это очень просто: люди думают, что писание пьес — «легкий хлеб», быстрый заработок. Не заработаешь денег на прозе, на стихах, а пьесу — поставили в театре — и раз! — иди твердой поступью в кассу, что называется.
Но «срубить бабла по-бырому» не получается.
Ерунда это, товарищи. Драматург — товар штучный.
Это самая сложная профессия, какую можно себе представить. Драматургом надо родиться, этому не научишься никогда и нигде. Драматург — это особое мышление, сочетающее в себе и литератора, и актера, и режиссера, и театрального художника и еще много, много чего.
Всё не так просто, как кажется: слева — кто говорит, справа — что говорят. Нет. Не так.
Все пишущие пьесы даже не удосуживаются посмотреть, а как ныне-то пьесы оформляются? Помнят из школьных времен «Недоросля» и «Ревизора», вот и шуруют: «Акт Первый, сцена первая, явление первое, явление второе, пятое, десятое». Да никто уже так давным давно не пишет. Нафталином пахнет от этих «явлений».
За восемь лет существования «Евразии» не приходило на конкурс так много монологов, как в этом году. И именно: у следователей рассказывается всё. Думаю, «Наташина мечта» Пулинович сделала свое дело.
Боже, а сколько пьес с Ангелами, Архангелами, сколько пьес в сумасшедшем доме, сколько пьес «Тошнота ру», «Афган ру» и прочее «ру», по совремЁнному, отчего пьесы лучше не становятся. Я умоляю всех: не делайте героями пьес ангелов и прочих святых! Не надо! Это пошло и безвкусно!
И сотни пьес начинаются так: «Здравствуй, Маша, здравствуй, Петя», или «Привет — Привет! Как дела? Нормально. А у тебя? Тоже», или «Доброе утро! — Доброе утро! — Как вы спали? — Хорошо, а вы?» — с нуля, с полного нуля.
Три сотни пьес начинаются с телефонного звонка. В разговоре герой-героиня сообщают зрителям, что было до и что предстоит, и всё сообщается, всё называется.
Каюсь, я тоже так делал пару раз, но как-то остроумнее, что ли.
Четыре сотни пьес начинаются с того, что в перечне действующих лиц подробно указывается кто есть кто, подробно-подробно прописываются характеры. Далее автор считает дело сделанным и в диалогах герой автором «брошен» — мол, я же объяснил уже всё про героя, чего еще надо? Ну, и пусть он говорит таким стертым, никаким языком.
Во всех пьесах все «уходят в кулисы». Никто «в жизнь» не уходит. Никто не уходит на террасу, к реке, в двери, в подпол или еще черт знает куда. Все, блин, в кулисы уходят!
Да что вы привязались все к этим театральным понятиям «авансцена, рампа, кулисы, задник, передник»?! Да разберутся в театре кто из правой кулисы, а кто из левой. Пишите кусок жизни, пишите Литературу, не лезьте вы не в свое дело!
И вот еще что: ну, обязательно скоморохи или еще кто появляются в начале сотни пьес с песней: «Дорогие зрители, сказку (пьесу, трагедию, фарс и т.п.) посмотреть не хотите ли?».
Не хочу, блин!
Беда с пьесами для детей. Беда. Пьес для детского театра практически нет. Совсем.
Не пишите длинные эпиграфы к пьесам. Это так пугает — жутко. Потому что ощущение возникает: у автора своих мыслей нет, вот он чужую мысль схватил, какого-то великого писателя и сунул сюда, объяснил, что в пьесе будет написано.
Не цитируйте страницами великих — Пастернака или еще кого. Не надо!
И не надо, чтобы герои время от времени пели, да еще и «припев повторяется». Не надо! Если театру понадобятся песни, то они найдут поэта и композитора, а песни писать — не ваше дело, товарищи драматурги!
И не пишите на каждой странице: «Все права защищены, постановка пьесы на сцене возможна только с согласия автора». Да продадитесь еще, успеете.
Не делайте так, товарищи. Плохо это.
Почти все пьесы я прочитал.
Едва ли не 600 раз говорил я на всю мою пустую квартиру, читая новую пьесу: «Ужас какой». Аж кошки мои вздрагивали.
Из 600 с лишним пьес наберется для лонг-листа штук 50-60, может быть, а то и меньше.
Источник: http://kolyadanik.livejournal.com/1486682.html (от 2011-05-22)
Алиса
Спасибо за статью. Извините меня, но 50-60 пьес из 600 для лонг-листа — это нормально. Это хорошо. Это аж (!) 10%!