Мы продолжаем серию публикаций рецензий на работы участников литературного забега «Весенний Драмафон-2016».
Театровед и театральный критик Дарья Голубева пишет о трех работах — сценариях «Красная роза» Ольги Земляковой и «Открыто» Александра Б-ва, и о пьесе «Старая линза» Екатерины Бронниковой.
Театровед, театральный критик, литературный консультант, переводчик.
Окончила театроведческий факультет СПбГАТИ. Поступила в аспирантуру на том же факультете и покинула ее через полгода обучения с желанием постигать новое и ездить по разным городам за работой внутри театрального процесса.
В театрах и на фестивалях работала, начиная со второго курса. Хотя уже на первом помогала великому Льву Иосифовичу Гительману на фестивале «Радуга» и считает эти дни чуть ли не самыми важными в процессе обучения в Академии. Потом было много разных коллективов. Самые любимые: театр Романа Габриа, Такой Театр, Этюд-театр. Научилась практическим вещам: администрировать, проводить pr-кампании спектаклей и театральных акций (во многом благодаря курсам Марии Бошаковой), организовывать гастрольные выезды, справляться с функциями smm-специалиста, помрежа и звукорежиссера. Сейчас работает на разных проектах в качестве литературного консультанта.
Интересуется современной драматургией, в 2011 году отсмотрела всю конкурсную программу фестиваля «Текстура» в Перми.
Тексты пишет редко и под настроение. С профессией внутренне конфликтует. Считает, что актеров, режиссеров, художников и авторов нужно любить и в первую очередь уважительно относиться к их труду. Предпочитает работу в театре. Но, тем не менее, мечтает о создании собственного альтернативного театрального периодического издания.
За последние два года (после спектакля «Графоман» А. Баргмана в Театре им. В.Ф. Комиссаржевской) успела создать подстрочный перевод пьесы Эдварда Олби «Кто боится Вирджинии Вульф?», написать инсценировку по роману Сомерсета Моэма «Театр» (спектакль з.а. России Маргариты Бычковой в Театре им. В.Ф. Комиссаржевской), совместно с Александром Баргманом переработать пьесу Леонида Леонова «Унтиловск» для театра «Современник» (спектакль не выпущен); в ноябре в Театре им. В.Ф. Комиссаржевской вышла премьера спектакля А. Баргмана по пьесе Григория Горина «Дом, который построил Свифт» (литературный консультант), сейчас идет работа над сборником одноактных пьес Матея Вишнека «Прикинь, что ты — Бог» в Комиссаржевке и над пьесой Жеральда Сиблейраса «Ветер в тополях» в Тюменском драматическом театре (литературный консультант и переводчик) — в обоих случаях режиссер также Александр Баргман.
Публиковалась в интернет-газете «Бумага», интернет-портале iUni.ru, журнале и на портале «Ваш Досуг».
Ольга Землякова «Красная роза» («Жизнь в алом цвете»)
Сценарий Ольги Земляковой «Красная роза (Жизнь в алом цвете)» написан в формате большинства телевизионных мелодраматических сериалов. Вероятно, автор действительно знает, чего хочет, – это ценно. Тем не менее, кажется, что с заявленными темами можно было бы добиться большего.
Начнем с синопсиса. Синопсис даже целого сериального сезона не может занимать пространство семи страниц, поскольку прочитать его практически невозможно, да и не станут продюсеры тратить время на тексты, превышающие объемом три листа формата А4, разве что перед ними на стол ляжет шедевр, да и то вряд ли. Что нужно по правилам от такого текста? Автор должен уложить в минимальные объемы описание основных сюжетных линий, оставив все побочные в стороне, причем просто и легко, без сложных литературных построений, лирических отступлений и с минимумом имен. А читавший по прочтении должен четко понимать целеполагание персонажей и жанровую направленность будущего фильма или сериала. Синопсис нужен для того, чтобы увлечь будущих спонсоров проекта, чтобы заинтересовать их и вызвать естественное желание углубиться в эту историю. Поэтому пересказ сюжета в мельчайших подробностях не имеет смысла, тем более что многие события, описанные в синопсисе случились уже в первой серии. Отсюда вопрос: сколько серий в сериале и каков их хронометраж? Возможно, ответ как раз и стоило бы заложить в синопсис вместо погружения в детали.
С другой стороны, можно сделать вывод и о персонажах, и о драматургии, исходя только из текста, предшествующего сценарию первой серии. Во-первых, мы сразу натыкаемся на вопрос времени. Ясно, что это какое-то условно советское время, что героини, или их близкие так или иначе пересекались с войной, но все-таки, какой год – точно не установлено. После описания характеров и жизненных обстоятельств трех девушек начинает казаться, что история посвящена целиком самой из них страстной, яркой, похожей на Фриду Кало Тамаре, но это, видимо, не так, поскольку именно Томка (так она названа автором) покончит с собой. Наверное, во второй серии, судя по насыщенности действием первой. Также попадет в сумасшедший дом муж одной из второстепенных героинь, и у самой этой героини будет нервный срыв. Наверное, автору кажется, что именно так выглядит жизнь условной богемы, поскольку сценарий описывает существование трех художниц, но такая странная, ломанная и по-детски нелепая «богемность» свойственна была скорее модисткам в начале XX века, нежели людям, чья молодость пришлась на 50-60-е годы. И так вопрос про время действия становится принципиальным.
Даже в мелодраматическом сценарии, лишенном, кстати, всякой дополнительной детективной интриги, при переносе времени действия в XX век и далее (на самом деле, и в нулевые, 90-е, 80-е и т.д.) нужно учитывать исторический и социально-культурный контекст. Прекрасный и недалекий от нас пример – «Оттепель» Валерия Тодоровского. Как только возникает реальный, тщательно воссозданный мир описываемой эпохи, – сразу же исчезает большинство нелепостей, и герои начинают вести себя по-другому. Таких удачных сериалов немало: «Московская сага», «Дети Арбата» и т.д. Другое дело, что и созданы они по мотивам замечательных романов, но никто ведь не мешает создавать равновеликие им новые миры. Здесь зарождается новая проблема – одной мелодрамы всегда мало, если, конечно, автор не хочет добиться внимания исключительно узкого сегмента аудитории. Кроме того, на этом этапе сценарий лишен всякого юмора, возможно потому, что перед нами фактически только первая серия. По части о целом в полной мере судить все равно нельзя.
Возможно, автору стоило бы заняться каждой героиней более подробно и отдельно. Мы ничего не знаем ни о Тамаре, кроме того, что она роковая и взбалмошная, ни о Свете. Нам не за чем следить, потому что история развивается линейно, несмотря на то, что автор пытается разнообразить событийный ряд. Однако, в итоге, все, что происходит в первой серии и далее по сюжету (судя по синопсису) банально и предсказуемо, а можно было бы сыграть на парадоксальности какой-нибудь из героинь, например, или придумать тонкую психологическую игру между персонажами.
Совет в этом случае один: не увлекаться женскими историями в плохом смысле, то есть не уходить в слезливую мелодраму. Можно же попробовать действительно прожить жизни вместе с этими девушками, пройти с ними через время, простроить их отношения друг с другом и с другими людьми. Внимательно и детально продумать диалоги, отказаться от лишнего, чтобы избежать общих мест. В итоге у автора может получиться оправдать вторую половину названия; пока что это просто история про неуравновешенных барышень, но совсем не про «Жизнь в алом цвете», где алый – символ жизни, крови, страсти, радости и любви.
Александр Б-в «Открыто»
Сценарий «Открыто» подразумевает два варианта: полный метр и сериал. Интересно было бы узнать, в каком жанре существует авторская история. В процессе прочтения становится ясно, что перед нами мистический триллер с элементами триллера психологического. К сожалению, в варианте полного метра все обрывается без финала, хотя, может быть, это просто неоконченный текст, а в случае с сериалом автор оставляет нас в конце какой-то условной серии наедине со множеством вопросов.
Перед нами некий постапокалиптический (видимо) мир, в котором все сошли с ума, кроме небольшой группы людей, в центре которой главный герой Денис и его семья. По какой причине их соседи, знакомые и посторонние, кровожадные врачи и полицейские нападают на окружающих, убивают и насилуют друг друга, мы не знаем и не узнаем. В первой половине сценария сцены встреч Дениса с обезумевшими представителями человечества разбавляются его же сновидениями и планами от первого лица, что сразу же вызывает ассоциации с большинством компьютерных игр на заданную тему. Ближе к середине истории и сны, и смена планов таинственным образом исчезают, что, в принципе, при правильном подходе можно использовать как стилистический прием, – подчеркнуть таким образом сюрреализм и абсурд происходящего. Кажется, автор сам не уверен в том, что происходит с его героем. Это его кошмарный сон, а сам он в коме или в психиатрической лечебнице, или это его неудачный трип, а, может быть, и вовсе всего этого нет, а кто-то третий просто увлекся фантастическим романом, прописыванием сюжета компьютерной игры или просмотром триллера в кинотеатре… В общем, у сценария нет финала, но нет и четкого замысла, иначе бы хоть что-то прояснилось.
В первую очередь нужно определиться с тематикой и целеполаганием. О чем история? Мы хотим рассказать о конкретном персонаже, или иносказательно сообщить о том, что весь мир сошел с ума? То есть с помощью создания на экране фантастического жестокого постапокалиптического бытия метафорически рассказать читателю, а в дальнейшем и зрителю, что все мы падаем на дно колодца.
Нам категорически не за чем следить. Безусловно, по действию происходит многое, но у этого сюжета нет внутреннего развития. Все замерло на одном месте. С Денисом также ничего не происходит, он никак не меняется, никакие новые идеи не приходят ему в голову, и не открываются ему никакие истины. Может быть потому, что мы вместе с автором существуем в пространстве без начала и конца. Чтобы история захватила, у нас перед глазами должен быть изменяющийся, прогрессирующий или деградирующий герой.
Почему же сценарий называется «Открыто»? Все время кажется, что от нас ускользает нечто, что мы чего-то не знаем, а автор от нас это тщательно скрывает. Такой прием тоже можно использовать осознанно, и, более того, благодаря такому повороту, читатель и зритель будут находиться в постоянном психологическом напряжении, как и должно быть в случае с триллером.
Главная проблема в этом тексте – отсутствие цельности авторского замысла. Есть множество завязанных узелков, за которые можно и нужно дергать, распутывая правильные сюжетные и смысловые ниточки. Нужно прочертить четкую прямую между точками А и B, где A – ясное, в первую очередь самому автору, начало, а B – финал. Существует множество примеров идеального триллера: «Бойцовский клуб», «Остров проклятых», «Молчание ягнят» и др. Все они разные, но объединяет их одно – сценарист всегда на два шага впереди нас, что и держит зрителя в напряжении, мы просто не ожидаем таких поворотов сюжета, которые нам предлагают авторы фильма. А опережают они нас именно потому, что точно знают, с чего начали, и к чему должны прийти в финале.
Екатерина Бронникова «Старая линза»
Пьеса Екатерины Бронниковой «Старая линза» существует вне жанровой определенности, хотя именно жанр, когда произведение еще только задумывается автором, дает понимание конкретной цели и помогает избежать какофонии и многоголосья там, где они не нужны. Вместо определения жанра автор дает тематическую наводку и пишет: «пьеса о подростках». То есть читатель, а в идеальном будущем и зритель (если жанр спектакля будет определен также), делает вывод, что пьеса эта остросоциальная или просто с социальной проблематикой. Но почему-то кажется, что время социальных драматургических произведений о подростках уже прошло вместе с фильмом «Все умрут, а я останусь» и сериалом «Школа».
Что же можно предложить автору в этом случае? Пьесе явно не хватает документальности. Этот вывод приходит сам собой и довольно быстро, как только появляются первые лексические характеристики героев. Слова «сканает», «чеканэ», «замутим» не могут спокойно соседствовать с глаголом «стряпать», или же нужно усиливать такие сочетания и дополнительно подчеркивать таким образом парадоксальность персонажей. Вообще, в этом случае неплохо было бы обратиться к технике вербатим и послушать, что, как и о чем говорят представители нужной возрастной группы. Речевая характеристика многое дает для понимания характера героя. Поскольку пьеса в большинстве случаев – произведение равно сценическое и литературное, за исключением тех текстов, что нарочито литературны или, наоборот, существуют только как материал для постдраматического театра. Если автор не дает нам конкретной истории каждого отдельного человека и предоставляет простор для воображения и домысливания, то речь – наш главный помощник, поскольку картинки мы не видим и мимику, жестикуляцию и т.д. оценить не можем.
Естественно, первое, что приходит в голову после прочтения списка действующих лиц и первых реплик, – роман Алексея Иванова «Географ глобус пропил». Это не плохо и не хорошо, просто можно было бы извлечь большее из этого сравнения и использовать положительный опыт писателя. К сожалению, на протяжении всей пьесы мы почти ничего не узнаем о тех самых подростках, что отправились в поход с учителем физкультуры. Да, все они кажутся сперва окончательно деградировавшими существами, а к финалу, конечно, мы понимаем, что каждый из них глубоко несчастен и одинок в этом мире, как и все. «Голый человек на голой земле». Но так мы рассуждаем, например, о Короле Лире. О масштабности и эпичности одной титанической личности, только не созидающей, а, напротив, погружающей мир вокруг себя в хаос, о страдании как таковом, о сути трагического. Никто, соответственно, трагического героя не отменял и до сегодняшнего дня. Наиболее интересным из всех персонажей в «Старой линзе» кажется Леха Жуков. В частности потому, что в нем автору удалось воплотить парадокс: говорит одно, делает другое, думает – третье. То, что и о чем он думает и оказывается самым трагическим и важным в этом тексте. Эту же линию должна, по замыслу, продолжить странная девочка Юля, но ее собственная личность не развита, вся ее история существует только в рассказе, как и жизнь и судьба Димы Апельсина и других. Если автор хочет написать документальную пьесу, то она должна иметь другое строение, позволяющее каждому действующему лицу раскрыться в полной мере. Если же это классическая драматургическая форма, к чему Екатерина и стремится, видимо, то пока ей не хватает мастерства для внятного и полноценного развития нескольких сюжетных линий. Можно остановиться на одном Лехе и сделать всех остальных вспомогательными персонажами. По-настоящему серьезно заняться его внутренним миром и конфликтом с социумом, который заявлен, но не проявлен до конца. Таким образом автор сразу же выходит на тему трагического героя в противостоянии со всем миром. Вечную тему, предоставляющую море возможностей для импровизации.
В названии заявлено слово «линза». С возникающим в воображении образом тоже можно работать дополнительно. Линза отражает, преображает, меняет, увеличивает, – у разных линз разные свойства. Никто из персонажей никак не меняется, хотя по действию происходит многое. Какими эти люди пошли в поход, такими они и возвращаются. Если «старая линза» сама по себе почти никак не задействована в развитии сюжета, то можно использовать ее в метафорическом смысле. Дать возможность каждому измениться, что-то понять, как-то преобразиться, потому что события в этом походе так или иначе сказались на каждом его участнике.
У автора есть два варианта дальнейшей работы над пьесой: можно сделать настоящий документальный текст, близкий к вербатиму, по другим законам построения произведения, можно продолжить движение в заявленном формате вместе с трагическим героем. Так мы возвращаемся к проблематике жанра. Как только автор поймет жанровую принадлежность своего текста, возникнет и все остальное, поскольку зерна уже посеяны и осталось только их взрастить.
Читать еще по теме:
Рецензии Дарьи Голубевой на работы участников «Осеннего Драмафона-2014» — ЧАСТЬ 1 и ЧАСТЬ 2.
Света
Потрясающе! Честно я не читала произведений, на которые даны эти рецензии, но сколько нового почерпнула для себя. Понятный, легкий для усвоения язык, конкретные вопросы и варианты решений к ним, а главное позитивный настрой, без унизительных ноток профессионала, снизошедшего к серым и убогим. Спасибо!